Настоящее время воплотительного наклонения

Каждое утро 1 сентября для меня праздник. Скоро 10 лет как праздник. 1 сентября я просыпаюсь счастливая и благодарю мир за то, что мне больше не надо идти в школу :)

Потому что школа — это школьные страдания, самые настоящие, вперемешку со школьным унижением и школьными фобиями. Точно по расписанию, шесть уроков в день по 45 минут. Удивительно, как «Школьные страдания» (Даниэль Пеннак) не попались мне раньше. История о двоечнике, который стал потрясающим преподавателем и знаменитым писателем.

Я очень не люблю обобщений. Вот вроде тех, что «все двоечники на самом деле гении», «дети с синдромом гиперактивности и дефицита внимания на самом деле просто больше развиты интеллектуально», «из двоечников вырастают лучшие бизнесмены и профессионалы, а отличники пополняют ряды ничем не примечательных клерков». Вот ужасно не люблю. Во-первых, потому что говорят это люди, которые вроде как смело ломают стереотипы, а на самом деле строят новые. Во-вторых, если Эйнштейн был двоечником-гением, то это не значит, что тысячи не менее одаренных ученых тоже были двоечниками. В-третьих, это автоматически опускает отличников на уровен послушных овечек, у которых нет смелости прогулять урок. Я очень боялась, что книга о двоечниках будет принижать всех остальных, но этого не случилось. Никаких обобщений и стереотипов.

Эта книга о том, …

— … чем двоечник принципиально отличается от отличника.
— … как он сам от этого страдает и как получает удовольствие от унижения.
— … как обеспечить внимание учеников и их присутствие на уроке в плане «здесь и сейчас».
— … как работать с «трудными» детьми.
— … насколько бессмысленно обвинение «Ты это делаешь нарочно».
— … как бывший двоечник с «врожденной амнезией» и неспособностью удержать в уме ни одного имени собственного стал выдающимся педагогом и знаменитым писателем.

«Я не понимал. Эта неспособность к пониманию коренилась так далеко в моем детстве, что в поисках ее истоков в семье сочинили легенду, согласно которой все началось, когда я осваивал азбуку. Всю жизнь слышал я разговоры о том, что на запоминание буквы «а» у меня ушел целый год. Буква «а» — за год. Пустыня моего невежества начиналась за непреодолимой буквой «б». «Без паники: каких-нибудь двадцать шесть лет, и он выучит весь алфавит» — отец старался иронией рассеять собственные опасения».

«Мать бывает отчаявшаяся, измотанная шатаниями своего дитяти, возвращающаяся в мыслях к предполагаемым последствиям семейных неурядиц: это все из-за нашего развода… после смерти его отца он так и не… Мать бывает униженная постоянными поучениями и советами тех подруг, у которых дети в порядке, или тех, которые с оскорбительной скрытностью уходят от разговора на неприятную тему… Мать бывает бешеная, убежденная в том, что ее отпрыск — невинная жертва преподавательского заговора, независимо от предмета, это давно началось, еще в детском саду, там была такая воспитательница… и потом в начальной школе то же самое, учитель-мужчина, это еще хуже, и представьте себе, в четвертом классе преподаватель французского ему… Бывают и такие, которые не обвиняют никого конкретно, а набрасываются сразу на общество, которое разлагается на глазах».

«Проблема в том, что их пытаются убедить, будто в этом мире лишь первые скрипки имеют значение. И в том еще, что некоторые из наших коллег возомнили себя Караянами и не желают дирижировать муниципальным духовым оркестром. Им подавай Берлинский филармонический».

«Инспектор из Академии народного образования, возможно, и не пришел бы в восторг от того, что Сена поворачивает вспять и устремляется к своим истокам, что барабан стиральной машины перемешивает все тексты, выученные за год, что шестиклассники развешивают в классе транспаранты с самыми вопиющими своими орфографическими ошибками, словно останки поверженных врагов. Меня могли бы также упрекнуть в том, что я отдаю работы старших на проверку не знающим жалости малышам. Разве это не унижение одних за счет превознесения других? С такими вещами, однако, не шутят! Мне пришлось бы оправдываться: без паники, господин инспектор, со знаниями тоже надо уметь играть».

«Говорите, отметки унижают? Конечно, если выставление их походит на церемонию, которую я недавно видел по телевизору: преподаватель раздавал ученикам их работы так, словно объявлял приговоры преступникам, с перекошенным от злобы лицом предрекая этим бездельникам полное невежество и вечную безработицу».

А это мне надо особенно запомнить: «Главное для учителя — сон. Хороший учитель рано ложится спать»-))

Замечательная книга и хороший урок человечности. Родителям и учителям настойчиво рекомендую.